Анекдот про мину
Видео, где азиаты делают модные рваные дыры на новых джинсах с помощью специальных рубанков.
xxx: Я думал, что они просто взорвали шахту, и осколки порезали брюки, висящие на веревке.
Корабль на подходе. Впереди по курсу капитан замечает мину. Он говорит боцману: — Собери команду и отвлекись как можно лучше. Сейчас будет взрыв! Боцман собирает команду на верхней палубе и говорит: — Матросы! Скоро произойдет непредвиденное, ужасное событие. Но не отчаивайтесь. Если хотите, я покажу вам фокус: я разобью палубу вдребезги своим членом!» — Давай, боцман! — закричали матросы. Боцман достает свой мужественный инструмент, хлопает им по палубе, и тут палуба разбивается вдребезги! Плывут, держась за доски, капитан и боцман. — Что ты наделал, боцман?
Надпись на месте захоронения армейского мула: «Здесь лежит МулМагги, любимец подразделения, который за свою жизнь выгнал двух полковников, четырех майоров, десять капитанов, 24 лейтенанта, 42 сержанта, 486 рядовых и одну мину».
Путинские патриоты под прикрытием «преданности Отечеству» делают хорошее лицо при плохой жизни.
Продолжение-5. Переход Севастополь-Индийский океан.
Прошел пролив Массава-Юг, исчез за кормой в жарком тумане Дахлака. Нас втягивает в Баб-эль-Мандебский пролив, прощай, Красное море.
Эти далекие романтические имена появляются в ежедневных оперативных сводках индийской эскадры. Я никогда не думал, что мне придется пройти этот путь, иногда под обстрелом вечно враждующих эритрейских сепаратистов. Мы, похоже, являемся третьей стороной и не вовлечены во внутренние распри или гражданскую войну эфиопов. Увы!
Я немного отвлекусь. Это хороший вариант. И пуля дурацкая. Мы узнали об этом, когда с островов был открыт беспорядочный огонь из артиллерии, гранатометов и стрелкового оружия. Осколками был ранен радист танкера. Катера сепаратистов были активизированы.
Напомню «бородатый» анекдот: — Василий Иванович, чисти в саду! — Возьми гранату за печкой, Петька, напугай! Петька возвращается. — Ну, это, Петька, испугался? — Испугался, Василий Иванович! — Браво, отдай гранату.
Наш заградитель обычно использовался как граната, сдерживающая лодки, которые внезапно появлялись из-за небольших островов.
Но когда гидросамолет получил ранение в ногу миноносца, барражирование пришлось переключить на управляемое. ССК «Утес» легко отрезал одну из лодок, остальные обратились в бегство. Неделя или две проходит спокойнее, потом все повторяется.
Ночью лодки имели привычку пристраиваться к следу конвоя «Дахлак-Аден». Шахтеры хорошо охладили свой пыл. Обстреляв конвой, корабль позади него сбросил мину, и через несколько минут взрыв разбил четырех преследователей.
Но все это будет через год.
Уже сейчас с левого борта возвышается огромный утес, у подножия которого притаился порт Аден. Мы бросаем якорь на внешнем рейде. Место для эскадры знакомо: несколько лет назад корабли эскадры часто плавали в водах треугольника — Аден-Бербера-Сокотра.
Теперь место и задания изменились. Очередная смута в Персидском заливе: Иран-Ирак-США. Идет война танкеров. Цель нашего следующего перехода — Ормузский пролив, защита судоходства и боевое сопровождение кораблей в Персидском заливе. А пока — на берег, в порт!
xxx: Мудиа также побелел. Стальной, покрытый седыми волосами. Но это по работе, профессионально. yyy: Minesweeper chtoli? Вы наступили на мину? xxx: Рекламист с 12-летним опытом работы. yyy: Как вы получили протезы яиц? zzz: Когда рекламодатель организует яйца, вы сдаете их у двери — они вам не понадобятся. Обычно выдают пластмассовые, но в кризис могут достать со склада старые армейские, советские, чугунные протезы. Модели ЯС-72. xxx: Вообще-то, нет. В начале, когда вы только начинаете свою карьеру, вы выращиваете простые молочные яйца. После первого более серьезного фиаско, вроде испорченного фасада, на изготовление которого ушло три месяца и несколько сотен тысяч, молочные яйца отпадают, вместо них вырастают местные. После нескольких лет практики они начинают твердеть и становятся серыми. Затем кератинизированная ткань окаменевает, и яйца превращаются в камень, обычно на пятый или шестой пропущенный срок сдачи крупного проекта. К этому времени они полностью седые. К десятому году, под воздействием энергий искривления, алкоголя и необходимости регулярно вдыхать всевозможные краски, лаки, растворители, клеи, камень в яйцах заменяется на сталь. Ну, а потом рекламист постепенно превращается в астральное существо, в его жилах вместо крови начинает течь прометий, а яйца из стальных превращаются в адамантиевые. xxx: Кстати, если вы подрядчик, то молочные яйца не отваливаются сами по себе, а отрываются клиентом. Под корень. Если клиента вообще может сорвать директор, но это редкость, то обычно они сами срываются от стресса.
— Вы слышали? Какой-то парень из города нашел мину! Да, это звучало очень хорошо!
По полю шел мальчик с гитарой.
случайно наступил на мину
Долго гитара летала и пела.
ходить по полю, ничего не делая
Девушка нашла в поле винтовку,
что с ним делать, спросила она.
защелкнуть крышку, ее дядя сказал
взвизгнула девочка, дядя упал
Я обладаю тем качеством, которое французы называют «скорость вверх по лестнице», а русские — «сильная непредусмотрительность». То есть, хороший ответ приходит мне в голову с задержкой, иногда на полминуты, иногда на несколько лет. Тем ярче я помню те немногие случаи, когда ответ приходил вовремя. Вот один из них. Мне придется начать с длинного и невеселого предисловия, наберитесь терпения.
В начале 90-х годов мою семилетнюю дочь сбила машина. Можно сказать, удачно: очень тонкий и легкий, от удара бампером он отлетел в сторону и долетел без повреждений внутренних органов. Переломы обеих бедренных костей, коммоции и незначительные ушибы.
Второй успех был в том, что в Морозовской больнице великий профессор Немсадзе, главный детский хирург Москвы, посмотрел ее снимки. Я помню эти фотографии: на левой ноге костные фрагменты не сходились на две трети толщины, а на правой ноге они вообще не соприкасались. Но Вахтанг Панкратович сказал, что оперировать ее не стоит, она может не выдержать наркоза. Два месяца он будет лежать на вытяжке, привязанный ногами к потолку, тут и там (он рисует фломастером) образуются мозоли, все срастется, он снова будет танцевать. Он оказался прав. Моя дочь не любит танцевать, но она без проблем переносит 12-часовые смены на ногах (ее сестра находится в реанимации) и многокилометровые походы в горы.
На следующий день я надел белый халат, купил стальные продукты, включая йогурт, который только что появился, и обошелся ралли йогуртов, а утром появился в отделе. — Что бы вы хотели? Мясник спросил меня. — Чтобы быть с ней. — Кто ты, это женская камера. Пусть придет мама или бабушка. — У нас нет матерей, одна бабушка живет за тысячу километров, а другая работает. И опыт у нее больше, и должность ответственнее, и зарплата выше. То есть, я могу взять отпуск за свой счет, но это не так.
Так что на два месяца я оказалась в отделе для девочек. Я сидела там каждый день от подъема до отбоя, меня не выгоняли, хотя матерей других девочек пускали только в приемные часы. Возможно, потому что дочь была самой тяжелораненой в палате. Однако был один десятилетний чеченский мальчик, который играл в футбол на окраине Грозного и наступил на мину. Одну ногу он взял в пах, а второй, заключенной в замысловатый аппарат, пытался спастись. Но он лежал в отдельном боксе, а в общих палатах обитали в основном подростки, которые безуспешно катались на лыжах, коньках и санках — была зима.
Почти весь ликбез я проводила в кроватке дочери: кормила его, мыла, смазывала из щелей, меняла подгузники (тоже как раз на распродаже, стоили жуть как дорого и очень нас выручали), заставляла делать дыхательную гимнастику и на Остальное время читала его вслух. Он старался стать центром камеры, чтобы не смущать девушек. Разве что иногда протирал полы, да однажды вытащил утку из-под лежащей девушки, когда гуляющие никак не могли договориться, чья теперь очередь.
Девочки очень быстро привыкли к моему присутствию и обращали на меня не больше внимания, чем на швабру в углу. Я попал в положение натуралиста, изучающего внутреннюю жизнь стада обезьян. Мораль в стае меня не особенно порадовала, а прямо говоря, шокировала. Мы не были такими. Хотя мои дети тоже выросли не такими. Моя дочь, услышав их, рассказала мне потом такую историю: «Одна девушка любила ругаться на блины. А когда она в тысячный раз сказала «блинчик», с неба посыпались блины. И заснули они с головой до смерти.
Если бы эта сказка была правдой, то палата каждые полчаса наполнялась бы блинами, хреном и другими менее аппетитными предметами.
По вечерам в гости приходили мальчики из мужских палат, и я имел сомнительное удовольствие присутствовать при обрядах ухаживания. Альфа-Саметс в пакете был задержкой для Марата. Он был явно старше 15 лет и не подходил для детской больницы, но по какой-то причине его взяли, то ли по форме, то ли решили закончить лечение там, где начали. Не всех в отделении выписывали из гипсов или аппаратов Илизарова, многие лечились от внутренних заболеваний костей. Марата, похоже, лечили от гигантизма: по размеру он был еще и неулыбчивым, головой ниже потолка и с непропорционально большими конечностями.
У них было такое ухаживание, что я бы предпочел находиться рядом с настоящими обезьянами. Я не присматривался, но, судя по девочкам, «осень!». А юношеские «ну и что?», это происходило в основном на тактильном уровне, в то время как до выражения чувств, мои обезьянки еще не доросли. Было видно, как Витрими забирается на тумбочку девушки, достает оттуда лифчик и передает его друг другу с причитаниями: «Боже, смотри, Лифон! На Маше Лифон!» При этом Маша не очень старалась его снять, смущаясь, но явно довольная таким вниманием.
С этими обезьянами, кроме моей дочери, не занимается только тринадцатилетняя Оля. Выбивая из всех дерьмо одеялом, она обычно читает или пишет что-то в общей тетради. Марат и компания не реагировали на флирт. Естественно, им это не понравилось, конфликт назревал и однажды прорвался: Марат забрался рядом с Оле на тумбочку. Заметив это, она бросилась к тумбочке бывшего, схватила ее — нет, не лифчик, а тетрадь — и выскочила из своего купе. Она вернулась без блокнота, явно успокоенная.
На следующий день в палате появилась толпа ухмыляющихся мальчишек во главе с Маратом. В руках у Марата была Олина слегка распухшая тетрадь.
— Посмотрите, что попало в мусорку! Он объявил. — Дневник Олькина. Теперь мы читаем, что она написала о нас. А может, не о нас, может, она влюблена в кого-то без памяти. А, Олечка? — Отдай!» — отчаянно закричала Оля и стала прыгать вокруг Марата, пытаясь отобрать тетрадь. Но где же он! Она не могла дотянуться не только до его руки, поднятой к самому потолку, но даже до его отвратительного лица. Другие мальчики и девочки хихикали над ее отчаянием.
Пришло время выйти из роли невидимого стороннего наблюдателя. Но в глубине души, что я мог сделать? Смешно прыгать по Марату? Он совсем не боялся меня, он был выше и сильнее, даже если не принимать во внимание других троглодитов. Бежать жаловаться медсестре? Стыдно было бы спасаться перед молочной, да и медсестер он вряд ли бы напугал.
— Нашли в мусоре, говорите? — спросил я насмешливо. — Молодец, он не был пренебрежительным. Там было так много мусора. Всевозможные обрывки бумаги, салфетки с соплями на них, даже прокладки, наверное. И ты все выкопал, выкопал в своих руках, не так ли?
Марат в замешательстве посмотрел на свой блокнот. И я продолжил: «И вы случайно нашли что-то в туалете? Иди как-нибудь. Руки длинные, получается много интересного. — Да-да, — восхищенно подняла голову Оля, — загляните в туалет.
Марат брезгливо бросил на Олину кровать тетрадь, бросил мне что-то неразборчивое типа «заткнись ты уже» и вышел из палаты. Оля взяла тетрадь и не выпускала ее из рук, пока не отдала маме на следующий день. Воссоединение обезьян прекратилось, очевидно, их перевели в другое отделение.
У этой истории было неожиданное продолжение. Несмотря на огромную разницу в возрасте. Стоп, я знаю, о чем вы подумали. Не надо. Несмотря на гигантскую разницу в возрасте — тринадцать лет и семь — Оля крепко подружилась с моей дочерью. Позже, когда дочь вошла в неизбежную ленту подростковых кризисов, присутствие близкого друга очень помогло. Они продолжают общаться, несмотря на то, что живут на разных континентах. Я знаю от своей дочери, что у Оли все хорошо в жизни.
Песков сказал, что президенту не стоит прилагать усилия для вакцинации. Что все это преждевременно, остальное я проверю сам.
Старушка решила помочиться в роще, для чего случайно наступила на мою. Весь детский сад удивленно смотрит вверх: по небу летит задница старухи.
Пьяный дядя, с больным желудком, сидел на мине в роще. Коллеги по работе во всех телескопах выглядели как дяди с яйцами на Венере.
Я думала, что меня трудно удивить, но, как говорится, не говори.
Место действия — Наши дни, Волоколамск.
Как сообщается, директор обнаружил мину во время расчистки болотистой территории. Которые стреляют из минометов.
Ну, директор связывается с милицией, те приезжают с МЧС, подходят к бамперу, осматривают, говорят — вызывайте саперов, ржавая шахта. Саперы придут только на следующий день (неразборчиво, хорошо, хорошо). Полиция оставляет сержанта охранять ржавую шахту. Утро — Звонок директору:
«Есть такое дело, сержант на ночь мою». «Он ушел домой, чтобы не дежурить всю ночь, но вернулся утром))))).
Умение секретаря сработало. — Здравствуйте, с кем вы можете поговорить о сегодняшней встрече, которая состоится через 5 минут. — С директором! — Комбинат! — Он на совещании! — Которое состоится через пять минут? — Да. Я больше ничего не знаю!
Мальчик в деревне нашел мой, в сортировочной яме у школы «Сильп». Здесь он получил сюрприз от главы Рно: с крыши этой школы течет дерьмо.
Я привлек внимание к фотографии. На нем изображен Га з-66 с Кунгом (я думаю — Реб), подрывающий мину в Сирии, явно недостаточной прочности. Некий полковник из Российской Федерации неудачно отправился в командировку. Я вспомнил, как «Уралы» пользовались большим уважением в Анголе — когда они наезжали на мину, у водителя были все шансы выжить. Затем — автомобили из Польши — «Звезда». И никому не понравился Газ-66 — там когда я подрывал — все трупы сидели в кабине, как на фото из Сирии. Старый внешне был очень похож на ГА З-66 — та же компоновка с моторным отсеком внутри кабины, но у них был люк в крыше (круто для военных перевозок, да?). И вот однажды, при подрыве, взрывной волной водителя выбросило в этот люк, и он выжил. Местные жители свято верили, что у Люка есть шанс. И поэтому, да — шанс
Частушка. Малчик старательно искал мину, ненароком выкопав ее. Тут шеф Рона удивился: задница мальчика вылетела в окно.
После того, как гражданин пошел по полю, этот гражданин пришел к шахте. Здесь пилота ждал сюрприз в небе: его самолет столкнулся с прикладом.
Ужас, не читать нервно. Гражданка пьяная пошла лесом, наступила на старую мину. А в небе теперь летит самолет, опутанный гроздьями разорванных кишок.
Пьяный сапер занялся фаршем, отверткой, которая почему-то оказалась в шахте, ангелы в небе удивились: яйца сапера крутились перед ними.
Старый пьяница, недовольный шахтой в лесу, пришел, полет его задачи в небе, артиллеристы против самолета удивили всех.
Этот болван решил демонтировать шахту и дороже продать ее на запчасти. В злополучной шахте что-то замкнуло, что-то щелкнуло, потом трахнуло. Дебютные яйца, как птицы, летали, ну, а деревья грелись, кишки развлекали прохожих-парней: они так шуршали на ветру.
Молодой человек, способный на мощную мину, быстро создал ее, быстро испытал в родной деревне, он напугал деревню своей кишкой в небо, а член его несчастный несчастный упал на бабу со свистом .
По полю бежал какой-то болван, зачем-то завернутый в дурочку. Несчастный дурак выпрыгнул из моего, задницу кретина никак не могли найти.
Пьяный болван начал трепать рыбу, он решил применить пальцы, пики, ставки с энтузиазмом, наблюдая, как болван яйца над речной мухой.
По небу летали яйца, по небу летали мозги, потом Самоделкин собрал невезучую мину «не своими руками».
Пьяница однажды в кустах обнаружил, пьяница тогда устроил, что мои, пьяницы пьяницы позабавились: пьяница полетел фрагментом в небо.
Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
Я не знаю, кто это придумал, но я попытаюсь поговорить, а вы мне ответите.
Год 86-87. Мы на каком-то моем захолустном пароходе стоим на рейде Петропавловска-Камчатского. После изменения они были освобождены. Автобус, дорога вдоль всего побережья, пиво, история, которую я уже рассказывал здесь, и еще одно пиво в двух трехлитровых банках, взятых с собой на борт. И Серёга. Чуть дальше состоится наше знакомство с ним. У Грея была большая голова, наверное, как у меня 60-61, но для него это было простительно. Для меня, с моими ста семьюдесятью пятью годами, голова такого размера — большая нагрузка. А Грэй, ростом под метр шестьдесят, был широкоплечий, с огромными, круглыми, немного безумными глазами и горными лыжами в придачу, в километрах от Кемерово. Причина нашего визита в Петропавловск заключалась в том, чтобы забрать не приехавшую часть экипажа материнского судна (рыбаков), которые уезжали куда-то на чартере за границу. Грей был частью этой команды. Я не помню, кто именно. Наши пути пересеклись на лестнице, когда я спускался на палубу с полными тремя галлоновыми банками. Я не помню, о чем он меня спросил, но, увидев новое и немного потерянное лицо на моем корабле, я гостеприимно предложил ему попробовать камчатского пива в моей каюте. Петропавловское пиво — это отдельная тема, о нем в те времена слагали легенды и передавали из уст в уста моряки.
Мы сидели небольшой компанией, много разговаривали, все выпили и разошлись. Во время возвращения во Владик мы встретили его еще несколько раз, например, привет-привет. Я не искала друзей, а у него их не было. Затем прибытие во Владивосток. Серый пришел попрощаться и спросил меня, не одолжу ли я ему денег, пока он не получит зарплату за всю Путину (около года). Кроме того, не всем будет понятно, почему я отдал ему на память около половины своей месячной зарплаты, заранее предполагая, что мы с ним больше никогда не встретимся. Может быть, потому, что мой отец (бывший моряк) однажды сказал мне, что моряки на берегу не должны увольняться, но скорее потому, что деньги никогда не волновали меня. Не надеясь на выздоровление, по его настоянию я сказала ему, когда вернусь. Напомним, что в то время до мобильной связи было еще много благодушных лет. До свидания. Ни номеров телефонов, ни адресов. Я возвращаюсь к Владу. Ночь в пути. Смотрю в окно вагона, серое утро, платформа, туман — все как всегда.
Кроме одного, серого. Он стоял одиноко и квадратно, как-то темно-багрово, в тумане, вместе со своей огромной головой с круглыми глазами и …. цветами. «Ты что, охренел?!», — спрашиваю я, спрыгивая с приборной панели, а он смеется и обнимает. Было утро, около девяти. Грей объявил, что заказал столик в таверне на ужин. Я не помню, где мы качались до этого момента, а потом стол. Где-то около 12. Зал ресторана «Приморье» был пуст и только начинал приближаться к «замысловатому» обеду клерков из соседних офисов. Один стол выделялся среди других. Наш. За обедом. Стремится ко всему, что только можно себе представить, обладает богатым воображением. — «Давай!» — протянул он руку к серому столу. Покрутив в руках пару коньяков, Серёга поднял палец и достал из кармана что-то маленькое. Он положил его на стол. -И! Он сказал мне, доставая кожаный мешочек с карманными механическими часами, стилизованными под этажерку. Голос Грея был низким, густым и громким, словно из паровой трубы. — «Какого хрена!» — прошептала я, прижимая палец к его губам, когда почти все повернулись к нам. Он покрутил настройки своими нерегулируемыми пальцами и установил часы в центре стола, «Шшш!» — сказал он немного тише. К тому времени зал был уже заполнен обедающими, которые декоративно и молча дегустировали свои ужины и сурово смотрели на наш необычный стол. Мы ждем чего-то по Серегину. Мы ждали. Посреди мерного стука ножей и вилок пол передо мной издал самую длинную и противную механическую трель, которую я когда-либо слышал. Люди перестали жевать и теперь открыто смотрели на нас. Если кто-то из читателей слышит восклицание джинсов, популярных в 80-е годы, выражающее крайнюю степень восторга или восхищения, то только не в Серегином исполнении: -монтана!» — прокричал он будильнику, в то же время, когда я уже потерял «хорошую мину» и пытался не упасть, он схватился за ноги. -Ма!
До моего отъезда в рейс оставалось два-три дня, и Серега должен был дождаться окончательного расчета с доставкой. Переутомленные, мы отправились к моей подруге попытать счастья. Друг друга. Мы с Наташей никогда не были в восторге. А с Серегой они возбуждались и отдувались на соседней кровати всю ночь, а то и две (давно не виделись), как в последний раз. На следующий день Серега позвал меня вечером погулять. Я отказалась, и он остался один. Он вернулся ближе к полуночи, подгоняемый неизвестными колесами и алкоголем, с огромным американским флагом на голове. По его словам, он снял его с чьего-то балкона и предложил забрать. Наталья ушла в это время, договорившись со мной, где оставить ключи в квартире.
Мне нужно было уходить, оставалось совсем немного времени до отъезда на поля, но я не мог оставить Грея в чужой квартире. — «Все, мы уходим», — сказал я Сероме. Он не оставил это без внимания. -‘Сейчас! Он сказал мне. Серёга сел на кровать в лотос и начал медитировать. Он сидел так несколько минут, громко бормоча что-то нечленораздельное и тяжело дыша. Затем он резко соскочил с кровати и сказал: — Мет! С меня хватит пятнадцати минут! И добавил: — Лоха! — Проникновенно: — Тебе нужна хорошая женщина! Я это запомнил, но это было с «женщинами», как выяснилось гораздо позже.
Мы сели в автобус и через несколько минут были в Луговой. В этом месте во Владивостоке пересекались несколько центральных улиц города, и несколько ресторанов были подсвечены неоном. Мы выскочили на автобусной остановке в темноте на холме прямо над одним из них. Надо было поймать такси или сесть на трамвай, я еще не знал, наверное, было слишком поздно для трамваев.
Я «застрял», Серега это знал, и мне ничего не надо было — у меня завтра рейс. Время прощаться. Мы едва можем разглядеть друг друга при свете фонаря. Прощальное «поехали!» тогда только набирало обороты: — Чао, говорю я и протягиваю руку. — Стоп!» — говорит Грэй, тянется в нагрудный карман рубашки, достает оттуда пачку денег, отделяет примерно половину и энергично протягивает мне. — Иди в жопу! И даже не потому, что это его зарплата за полгода. Он смеется, пытается убедить меня взять его. Все это происходит быстро. В этот момент, когда я уже решил, что вопрос решен, Грей резко запихивает половину пакета в карман моей рубашки. Некоторые из них выпадают из моего кармана, я наклоняюсь, чтобы подобрать их, а Грэй устремляется в ночь. Теперь я знаю, как двухметровый лыжник бежит ночью. Через мгновение я услышала только его смех. Больше мы не встречались. Серый, я не знаю, когда и как он стал моим другом, Я ПОМНЮ, Я ЛЮБЛЮ!